Атаман Альтаира - Страница 3

Путь до Пертонсвилля я проделал абсолютно спокойно. Попавшаяся навстречу колонна спасательной техники меня нисколько не встревожила, а проплывший над дорогой громадный оранжевый дирижабль с мощной лебёдкой под днищем (тоже спасательная служба!) даже развеселил.

В Пертонсвилле я оставил «гомункулус» в подземном паркинге у вокзала трансконтинентальной монорельсовой дороги и оплатил парковку на год вперёд. Сцепленный с роботом сопровождения легкомысленной цепочкой из невесомого селенитного сталинита я прошествовал в подземный вестибюль вокзала.

Робот-поводырь трендел на всё помещение заунывной сигнализацией, я пускал по бороде слюни, а люди вокруг сноровисто расступались при нашем приближении. На перрон мы вышли буквально за пару минут до появления поезда. Как я и рассчитывал, наше появление не осталось незамеченным зеваками. Дабы лучше запечатлеть в их памяти исторический выход Влади Чпикагурика на перрон пертонсвилльского вокзала, я расстегнул засупонку — хочу помочиться. Робот тут же призвал меня к порядку и даже немного поискрил электрическими разрядами, что вызвало всеобщий восторг. Я сделал одолжение и мочиться не стал, но когда на табло появился красный знак «!», означавший прибытие скоростного состава, я немного попрыгал на ножке и от души покричал «Ы-ы!» Что вы хотите — турист с «дискрето аморфо потенциале…» — это всегда нескучно!

Развлекаясь таким премилым и безобидным манером, я дождался остановки состава и живо погрузился в вагон. Поскольку в поездке, согласно моему сценарию, вовсе не было нужды мочиться, прыгать на одной ножке и кричать «Ы-ы», а можно было спокойно уснуть, я именно так и поступил. Робот-поводырь, ревностно охраняя мой покой, периодически облетал со всех сторон моё кресло, обдавая лицо струёй воздуха. По большому счёту, это было просто замечательно.

За четыре часа монорельсовой дороги я пересёк континент. Конечной остановкой монорельса являлся космодром «Нуэва-сеговия»; название можно перевести как «новая пальма».

В самом бодром расположении духа я и мой тарелкообразный робот покинули поезд. На выходе из вагона я ещё немного попрыгал и покричал — так, сугубо в целях поддержания должного градуса кретинизма.

Поводырь сноровисто вёл меня через толпу. Мы направлялись в зону базирования частных космических кораблей. Робот подавал трендящие сигналы. Я пускал пену изо рта и наступал на ноги всем, кто не успевал убраться с пути. Пару раз дорогу нам пытались заступить полицейские, уж не знаю и зачем! Я не отказал себе в удовольствии рыгнуть и пукнуть одновременно. Это здорово помогло — до нужного места я со своим поводырём добрался меньше чем за четверть часа. Кто представляет себе масштабы космодрома «Нуэва-сеговия» на Голубом Пепедуке, тот поймёт, что это значит.

Документарный контроль много времени не занял. Стоило мне поплевать на стойку бюро и размазать слюну пальцем (робот-поводырь немедля оповестил окружавших о том, что у меня «плевральная эцилохидехия в открытой форме»), как ресепшионист в форменной рубашке моментально потерял ко мне всякий интерес, вернул удостоверение личности и разрешил проход в зону старта.

На автокаре я проехал вдоль длинного ряда космических кораблей. Все они — и аккуратные околопланетные яхты, и мощные межзвёздные челноки — с интервалом в двести метров стояли в бесконечной, исчезавшей за горизонтом шеренге. Их разнокалиберные носы пиками торчали во всегда безоблачное небо космодрома.

«Фунт изюма», заблаговременно оформленный на фамилию легендарного (потому как никому не известного) Влади Чпикагурика, располагался почти в самом конце корабельного ряда. Вкатившись по опущенному пандусу на площадку грузового лифта, я вылез из автокара и отправил его назад в космопорт.

Честно говоря, я испытывал сильное желание отправить туда же и своего робота-поводыря, но по здравому размышлению решил этого не делать. Да и цепочка, скреплявшая нас, не позволила бы мне немедленно избавиться от жужжавшей тарелки.

Дождавшись, когда грузовой лифт оказался втянут в корабль, а пандус поднят, я первым делом отстегнул от запястья селенито-сталинитовую цепь и лишь потом оторвал бородёнку с бачками. С господином Чпикагуриком покончено — как я полагал в тот момент, навсегда! Очередная ипостась меня самого прикрыла моё же бегство с Голубого Пепедука и проделала сие отчасти даже весело: с плевками, прыжками и ковырянием в ушах. Ну а то, что прожил этот персонаж жизнь неприлично короткую — что ж, значит, так стояли звёзды в гороскопе господина Чпикагурика…

Я переключил робота-поводыря в режим экономии энергии и забросил в шкаф для скафандров, после чего на рысях помчался в пост управления.

Усевшись в кресло командира, немедля переключил управление корабля на себя. Это для того, чтобы Головной Компьютер знал, что исполнительные команды будут исходить отсюда, а не из запасного поста, расположенного тремя палубами ниже. В течение минуты шло сканирование и активация корабельных систем, после чего Головной Компьютер голосом мифического певца Витаса сообщил о готовности всех систем, узлов и агрегатов к взлёту. Ха! Сказал бы он мне иное! Ведь ещё и недели не прошло, как я с анонимного счёта проплатил полную профилактику корабля.

— Взлетаем! — приказал я Головному Компьютеру с голосом Витаса.

Отсчитыватель начал было обратный отсчёт, но тут же заглох. Голосом всё того же мифического певца Головной Компьютер проплакал мне в уши:

— Диспетчерской службой космодрома запрещены взлёты частных кораблей…